Вышел Сашка от мадам Жоффрен в окружении нескольких его новых почитателей, в числе которых оказалась и Жюли де Леспинас (та самая задира). Сначала компания проводила мадемуазель к ее квартире в стенах монастыря Сен-Жозеф (где другой известный салон держала мадам дю Деффан, ее тетя), а затем поехали к Гольбаху - ужинать и продолжать интересные дебаты. "Как я вам завидую, мужчины! - сетовала Жюли. - Вы вправе продолжать вечер, а я нет". Что касается Гольбаха, то он хоть и был узколобый немецкий атеист, но своих друзей привечал как истый француз, чем они, признаться, и злоупотребляли - но ведь ни у кого из них не было такого наследства, как у Анри....
Уже поздно вечером Сашка повез д, Аламбера на улицу Сент-Антуан, и по дороге подвыпивший ученый поведал новообретенному другу Алексу про свою влюбленность в мадемауазель де Леспинас. Только из-за нее он часто бывает в салоне мадам дю Деффан и там любуется ее грацией и наслаждается ее остроумием. "Что там за грация и какое остроумие, - недоумевал Сашка. - А уж верность в ее добродетели точно не входит: я-то знаю, что означает, когда эти бэби начинают смотреть снизу вверх воловьими глазами....". Впрочем, Жан пока в число ее возлюбленных не входил. "И не надо, все равно она его бросит: ботан во все времена ботан. С другой стороны он так ведь и не отведает, что это за штука такая: любовь....".
Глава пятая. Артистический салон
В пятницу Сашка вновь засобирался в салон мадам Жоффрен: она пригласила его на этот раз на свой ужин, проходивший в артистическом кругу. "Отчего Вы не идете?", - спросил Алекс у друга Жана. "Я иду сегодня к мадам дю Деффан, где будет и мадемуазель де Леспинас. Вы - другое дело: мне кажется, что и в Версале Вы бы не спасовали". В итоге Алекс оказался на ужине без знакомцев - если не считать мадам Жоффрен. Но тем эта мадам и была хороша, что если бралась патронировать очередного любимца, то делала это от всей души.
Таких любимцев на данный момент оказалось два: новоявленный мсье Чихачев и уже постоянный Станислав Понятовский - молодой красавец среднего роста (около 170) с выразительными карими глазами и породистым носом с горбинкой. Всем он был хорош, но рядом с Алексом становиться избегал - сразу было заметно, что он мельче нового фаворита. Прочие господа были постарше: от 30 до 50 лет, а двое уже сильно за 60. Во время ужина Сашка пронаблюдал за каждым присутствующим и стал их различать. Присутствовало также 6 дам, одна из которых (лет за 30) была похожа на мадам Жоффрен. Позже выяснилось, что это ее замужняя дочь, маркиза Ля Ферте-Эмбо, которая тоже держала в Париже салон, причем исключительно для аристократов. "Эффектна, что там говорить, - признал Сашка. - В моем вкусе. Чего я так тащусь на этих теток? Видимо, зацепил меня Эдипов комплекс...."
Тем временем все переместились в гостиную, где мадам Жоффрен вновь стала назначать выступающих:
- Мсье Мармонтель, не расскажете ли обществу, что нас ожидает в Гранд-опера в ближайшее время?
С кресла ловко встал человек лет 30 с улыбчивым лицом и начал рассказ о закулисной жизни театра, где он, оказывается, был почти штатным либреттистом. Выяснилось, что война буффонов в Гранд-опера продолжается: сторонники аристократизма не желают пускать в театр комические оперы, а их противники указывают на то, что времена переменились, и оперы на мифологические темы всем приелись. В итоге ничего нового в ближайший год ожидать не стоит, будут пока идти старые постановки итальянских опер и балетов.
- Что ж, мадам и мсье, кто желает на эту тему высказаться? Нет желающих? Тогда я буду назначать. Начни, Станислав.
Понятовский тоже встал ("Они на уроках что ли?" - удивился Сашка), помялся и признал, что с удовольствием посмотрел бы снова "Служанку-госпожу".
- Устами младенца глаголет истина, - удовлетворенно кивнула Жоффрен. - Но у нас есть новый гость, мсье Чихачев: что-то он нам скажет?
- "Служанку" и я посмотрел с удовольствием, хоть и в Берлинской опере, - сказал Сашка. - В отличие от "Цезаря и Клеопатры" композитора Грауна. Но вообще-то я мало опер видел - значит, и судить мне рано.
- Речь не мальчика, но мужа, - опять "штампанула" Жоффрен. - Думаю, тему можно закрыть. Жаль только, что Гранд-опера в этом году не будет представлять для нас интереса. А что ожидает публику в "Комеди Франсез"? Вам слово, Анри.
Со стула вскочил и всем с шутливой улыбкой поклонился невысокий шустрый человечек, обладатель чрезвычайно подвижной мимики:
- У нас совсем, совсем не то. Каскад спектаклей, на любой вкус. Но первым номером пойдет трагедия великого, не побоюсь этого слова, Вольтера под названием "Китайский сирота". Это будет бомба! Экзотические декорации, актеры играют в китайских и монгольских одеждах, сюжет очень замысловатый, но с трогательным финалом.... В общем, милые дамы и унылые господа, приходите к нам и уйдете потрясенными!
- Да Вы уже нас потрясли, - улыбнулась гранд-дама. - А Вы что на это скажете, Ипполи?
С места чуть улыбнулась милая молодая женщина и заговорила с отчетливой, привычной дикцией:
- Боюсь, я не смогу быть объективной, ведь я играю в спектакле одну из двух главных ролей: моя Идамея противостоит в нем великому и ужасному Чингис-хану, которого играет как раз Анри. Он меня там чуть до обморока не доводит, но мое добро победит его зло. Обещаю.
- А в каких спектаклях задействована наша молодая чета Белькур? - обратилась Жоффрен к сидящим вместе симпатичным актерам.
- Пока в комедиях Мольера и Гольдони, а также в "Гувернантке" де ла Шосса. Еще репетируем в его посмертной пьесе "Возвращение" - сказал с места Белькур-муж.
- Да, жаль Пьера. Умел он нас растрогать, хоть и писал вроде бы комедии. А афоризмы его? "Когда все неправы, то все правы". И точка. Ладно, теперь Шарль: что будет идти в "Комеди-Итальенн"?
Ответил полненький господин лет 45:
- Мы сейчас репетируем "Трактирщицу" Гольдони и, конечно, на французском языке. Готовим премьеру комической оперы "Обманутая кокетка" Антуана д, Овернь, которую он представлял полтора года назад в Фонтенбло. Ну и удачные оперы прошлых сезонов: "Бастьенн и Бастьенна", "Праздник любви", "Менялы".... Заходите, не соскучитесь....
- Прекрасно. А что наш мэтр, Жан Поль Рамо, не готовит ли новый сюрприз? Ваши балеты "Анакреон" и "Рождение Осириса" были представлены минувшей осенью королю в Фонтенбло. Быть может, их пора увидеть и парижской публике?
Ответил седой старик с длинным костистым носом, сидевший по правую руку от Жоффрен:
- Мои одноактные балеты? Это просто пустячки, созданные мной, чтобы развлечь двор короля и его маркизы. Взыскательной парижской публике они могут показаться скучноватыми. Но сюрприз я все-таки задумал: это будет 3-актная лирическая опера по сказке-басне Лафонтена "Два паладина". Ее я предназначаю именно для Гранд-опера. Но от завершения ее я пока далек.
- Все бы так творили, как мсье Рамо, - с некоторым пылом сказала мадам Жоффрен. - А то начинаешь считать новинки - пальцев на одной руке вполне хватает. А что у нас нового в области инструментальной или танцевальной музыки? Кто подскажет?
- Позвольте опять мне, мадам? - встал Мармонталь.
- Если новость "горячая", то говорите, Жан....
- До меня дошли сведения, что в Берлине и Вене композиторы активно сочиняют мелодии для совершенно нового танца под названием "вальс". Все там словно помешались и о менуэтах, англезах и гавотах слушать не хотят....
- Новость, в самом деле, нерядовая. И что это за танец? В чем его отличие?
- Увы, мадам, этого я не знаю.
Сашка поколебался пару секунд и тоже встал: