Николя прерывает эту молитву и молит ее сам: "L,ange deveins un home, ramassez-moi, ange, avec les genoux...." (Ангел, стань человеком, подними меня, ангел с колен....)
Потом целует, целует, целует (Во время имитации поцелуев маркиза чуть повернула голову и подставила уголок губ - а поскольку Сашка должен был целовать мелко и часто, то этаким манером и уже всласть он стал целовать этот уголок, думая: "Ай да маркиза!").
Потом дуэль с Федерико, который стал вдруг умолять его жениться на Кончите.
Помолвка и наутро - расставание. Танцуют грустный вальс и поют по очереди. Николя: "Тu moi le aube se reveille, passe sans chaussures sortiras...." (Ты меня на рассвете разбудишь, проводить необутая выйдешь....). Кончита: "Je sais que tu es press d,aller, nous, nous pluted serons ensemble l,internite...." (Я знаю, чем скорей уедешь ты, тем мы скорее будем вместе вечно....). Потом Николя: "Ne clignotent pas, larmojants de vent desesperes tes jeux de cerise; revenir un manvais presage, je te ne jamais verrai ...." (Не мигают, слезятся от ветра безнадежные глаз твоих вишни; возвращаться - плохая примета, я тебя никогда не увижу....). Кончита: "Je te jamais oublierai ...." (Я тебя никогда не забуду....). Николя: "Je te ne jamais verrai...." (Я тебя никогда не увижу....).
Во время этого пронзительно-грустного пения Сашка вдруг ощутил в себе рост жуткой тоски: будто в самом деле навсегда расставался с любимой женщиной, которую вот еще держит в своих руках, а завтра, послезавтра от нее останутся только тактильные воспоминания и этот ее взгляд - глубокий, отчаянный, завораживающий....
Далее одиночество Николя в Нанте, без денег. Танцует, опустив голову и чуть приподняв от бедер руки; потом стучит по груди: " Je suis vide, je suis dans la charogne, moi, je l,ai perdu, mon Dieu, et voice, je frappe sur la poitrine, comme pin, comme pin, comme pin!" (Я пуст, я нищая падаль, себя я утратил, Создатель, и вот я стучу по груди, как дятел, как дятел, как дятел!). Уходит.
Выходит Кончита и поет, вглядываясь в горизонт: "Dix ans, je m,attende a toi, tu es dans le chemin, tu es tout pres de moi...." (Десять лет в ожиданьи прошло, ты в пути, ты все ближе ко мне....)
Но вот закономерный конец. Хор поет: "Le paix, Dieu, l,ame de ta servente Conchita et l,ame de ton serviteur Nikola" (Упокой, господи, душу рабы твоей Кончиты и раба божьего, Николя)
Но хор продолжает (а на сцену вновь выходят Николя и Кончита и берутся за руки): "Ali amant de la paire, nous avons oublie de grappling et dinant pourquoi sommes-nous sur la Terre ont frappe - ali, l,amour, ali!" (Алилуйя возлюбленной паре, мы забыли, бранясь и пируя, для чего мы на Землю попали - аллилуйя, любовь, аллилуйя!).
Единственная зрительница встала и пошла к сцене, восторженно аплодируя и блестя повлажневшими глазами: - Жанна! Алекс! Вы - боги! Так спеть, так сыграть вы могли только через вселение в вас Полигимнии и Аполлона!
- Как ты думаешь, Мари, королю тоже понравится?
- Думаю, да. Только мадам, Вы опасно сближаетесь во время спектакля с Алексом. Со стороны вы кажетесь абсолютно влюбленной парой, да и целует он Вас, кажется, по-настоящему....
- Хорошо. Буду держаться от этого мужчины подальше. Жаль лишь, что накал страсти в спектакле станет ниже.
- Пусть будет пониже. Короля это вполне устроит.
Глава десятая. От обладания к истязанию
Артисты после репетиции, как всегда стали расходиться, но маркиза Лаферте вдруг остановила Алекса и Кристиана:
- Я так давно не была в вашей компании, мне хочется поболтать, попеть, потанцевать. Давайте останемся здесь: ведь в вашей квартире нет места для танцев? А может быть и ты, Жанна, останешься? Или король может прийти тебя сегодня навестить?
Мадам де Помпадур замерла, потом с горчинкой улыбнулась и осталась в "Оленьем парке". Послали, естественно, за ужином в ресторан, шампанским (для дам) и токайским (для мужчин). Перед ужином Мария-Тереза рассказала, что нового произошло в парижском свете и полусвете (имея в виду артистическую среду). Оказалось, что в ратуше состоялся бал, где основным танцем был вальс. Их разновидностей местные музыканты сочинили уже больше десятка, не считая трех родоначальных (в Европе Сашка показал лишь Амурские волны, Белый танец и Ласковый зверь). Маркиза была нарасхват, потому что призналась одной из подруг, что самый аристократический танец (Ласковый зверь) Алекс посвятил ей и сам учил ее танцевать. Помпадур с прищуром посмотрела на галанта, но Сашка ответил ей самым безмятежным взглядом. Наконец, принесли лакомства и у всех вдруг прорезался хороший аппетит - исключая Помпадур: так не ела пищу, а поклевывала.
Потом много танцевали (отпустив прислугу), и Сашка беззастенчиво пользовался своей интим-вертушкой (дамы восприняли его тесные объятья как должное); потом долго пели под гитару. Было уже поздно, пора было расходиться, но тут Сашка (попросив Кристиана выдавать ртом звук "пум-пум-пум-пум" и отбивать на тыльной стороне гитары ритм) стал показывать дамам совершенно пикантный аргентинский танец под названием "танго".... Для этого танца наряд Лаферте оказался весьма кстати: она ловко скользила вокруг торса кавалера, обвивая его бедра то одной ногой, то другой. Жанна смотрела-смотрела, вдруг вышла из комнаты и вскоре вернулась - уже без кринолина под юбкой, но зато на очень высоких каблуках. Сашка обнял ее за мягкую талию, вдвинул ногу меж бедер и дальше танцевал танго только с ней - чувствуя, как восхитительно она распаляется, охваченная совершенно новыми эротическими ощущениями. Когда они очнулись, Мари и Кристиана в комнате уже не было. Они нехотя выпустили друг друга из объятий, произнесли вежливые слова о спокойной ночи и отправились спать в комнаты, расположенные в разных крыльях дома.
Разобрав заранее приготовленную прислугой постель, Сашка лег в нее, но сон, конечно, не шел. Он вытащил из визуальной и осязательной памяти недавние ощущения от близости с Помпадур и стал их не спеша "просматривать". Доведя себя до понятного всем мужчинам градуса, он спрыгнул на пол, зажег свечу и стал ходить по комнате, пытаясь успокоиться. Вдруг в коридоре скрипнул пол. Он одним прыжком оказался у двери, распахнул ее и увидел женщину своей мечты, стоявшую безмолвно, со свечой в руке и в ночной рубашке до пят. Он присел, подхватил ее руками за бедра, прижал к себе и понес к кровати, повторяя: - Жанна! Какая ты умница, Жанна!
Уже раздев ее полностью и всю исцеловав, он вспомнил, что активный секс Кенэ ей запретил еще четыре года назад, отчего король и пустился в забег по малолеткам. Вот досада! Но не насиловать же отважную миледи? Придется обходиться наружными ласками, которых человеки придумали к 21 веку уже много.... Долгое время он несколькими способами нежил мадам, (добившись от нее двух оргазмов), но вдруг она прошептала: - Не нужно обходиться со мной как с фарфоровой чашкой, Алекс. Мне Мари рассказала, что Вы обладаете значительно большим набором приемов - так примените их. Я желаю познать их все....
Она ушла от него под утро, едва держась на ногах от пережитых изнеможений, но запретив ему провожать до комнаты. Осталась в памяти лишь ее слабая теплая улыбка и скольжение нежной ладони по щеке. Когда через два часа Сашка вышел из "Оленьего парка" и направился пешком домой (Петера отпустили с вечера), его нагнала какая-то карета (вовсе не черная), с запяток которой соскочили два лакея и крепко схватили его за локти. Он попытался крутнуться, но вдруг получил сокрушительный удар по голове (видимо, от сидевшего высоко кучера) и потерял сознание. Через какое-то время очнулся уже в прыгающей по щебню карете (от каждого прыжка в голове вспыхивала боль!), привязанный ремнями к спинке сиденья. Напротив сидел мэн, похожий на дворянина, но в тройке из серого сукна - вероятно, полицейский. Мэн смотрел на него с усмешкой, но молчал. Сашка, превозмогая головокружение, боль и позывы к рвоте, приподнял голову и спросил, еле ворочая языком: